Ущерб от загрязнения окружающей среды в России доходит до 6% ВВП. Природоохранное законодательство становится жестче, но требования об экологическом страховании по-прежнему находятся в спящем состоянии. Может ли комплексное экологическое страхование стать не только инструментом финансовой защиты для бизнеса, но и механизмом компенсации ущерба для государства?
Ежегодный ущерб от загрязнения окружающей среды в России доходит до 6% ВВП, а с учетом вреда здоровью людей – до 15%, говорил президент РФ Владимир Путин на заседании Госсовета по экологии еще в декабре 2016 г. Механизма компенсации этого ущерба за счет тех, кто его причинил, сегодня в стране нет, указывает руководитель рабочей группы по экологии Экспертного совета при правительстве РФ Рашид Исмаилов (экспертный совет – совещательный орган, занимающийся организацией экспертизы экономических и социально значимых решений правительства и федеральных органов власти). «На ликвидацию загрязнений из-за аварий расходуются бюджетные средства, деньги налогоплательщиков, а почему? За это должны платить загрязнители», – рассуждает он.
Основы такого механизма заложены в законе «Об охране окружающей среды» (7-ФЗ), в ст. 77 которого закреплена обязанность юридического лица в полном объеме возмещать вред, нанесенный природе. Но средств на это ни у компаний, ни у государства не хватает, а обязанности страховать такие риски в законе нет. В результате на практике норма не работает. С 2012 г. в России действует закон «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельца опасного объекта за причинение вреда в результате аварии на опасном объекте», но риск экологического ущерба не покрывается и по этому закону. Некоторые компании – например, «Газпром», «Газпром нефть», «Транснефть» – страхуют эти риски добровольно, но широко эта практика не распространена, констатирует президент Российской национальной перестраховочной компании (РНПК, «дочка» ЦБ) Николай Галушин.
руководитель рабочей группы по экологии Экспертного совета при правительстве РФ:
«У нас в активную фазу вступает диктатура природоохранного законодательства: так, оно ужесточается в части нормирования выбросов, что связано с переходом на наилучшие доступные технологии. Вводится новая система обращения с твердыми коммунальными отходами, будет очень много возводиться объектов в этой сфере – таких, как мусороперера-батывающие заводы. На экологическую модернизацию в рамках нацпроекта по экологии до 2024 г. запланировано потратить больше 2 трлн руб. Естественно, государство заинтересовано в «экологизации» и поддержке бизнеса, но будет повышать и его ответственность».
Законодательство устанавливает систему платежей за негативное воздействие на окружающую среду: размер платы предприятие рассчитывает само по утвержденной правительством методике. Эта система недостаточно эффективна, считает Исмаилов. «Это обязанность, которая возникает просто в силу деятельности, предприятие платит за нормированное загрязнение. А страхование – это управление рисками ущерба, который будет нанесен в случае аварий», – объясняет он.
Экспертный совет в августе предложил правительству разработать национальное законодательство об экологическом страховании: принять отдельный федеральный закон, провести в регионах пилотные проекты по видам деятельности, в связи с которыми возникает необходимость в экостраховании: страховании ответственности недропользователей, страховании участков лесного фонда и т. д.
Эксперты предлагают ввести в России не обязательное, а так называемое вмененное страхование: когда, например, для начала разработки месторождения компания вместе с пакетом документов должна предъявить и договор страхования, говорит Исмаилов. «Так это работает в Европе и США. Это цивилизованный механизм, который покрывает все издержки и позволяет бизнесу спокойно работать», – отмечает он.
Предполагается, что предприятия, деятельность которых связана с риском экологического ущерба, будут обязаны этот риск застраховать. Но вмененность в отличие от обязательности означает, что тарифов, установленных ЦБ, по этому виду страхования не будет, стоимость страхования
будет определять рынок и у страховщиков будет право в силу непубличности договора уклониться от его заключения, объясняет Галушин. В случае с обязательным страхованием у страховщика нет права отказать в заключении договора, в случае с вмененным оно будет.
Вопросом развития экологического страхования занялся и Всероссийский союз страховщиков (ВСС). «Задача по развитию экологического страхования включена в стратегию ВСС на 2019–2021 гг., работу над которой мы сейчас завершаем», – рассказывает вице-президент ВСС Светлана Гусар. Стратегию ВСС планирует утвердить на общем собрании 28 ноября.
на столько растет частота заявленных претензий, связанных с загрязнением окружающей среды ежегодно с 2009 г.
Тема экологического страхования становится более актуальной, объясняет позицию ВСС Гусар: «Государство начинает уделять более пристальное внимание этой проблеме, из различных источников звучат предложения по развитию экологического страхования». «Мы должны в первую очередь посмотреть, что беспокоит недропользователей и другие предприятия, деятельность которых связана с вероятностью причинения вреда окружающей среде, и самих страховщиков, и будем обсуждать, в каких направлениях нам стоит двигаться, какие предложения мы как отрасль будем транслировать», – говорит вице-президент ВСС.
Союз уже создал рабочую группу по страхованию экологических рисков, в октябре она начала работу. «Мы будем заниматься вопросами экострахования более глубоко, но говорить о конкретных предложениях рано», – сказала Гусар.
Страховая компания AIG – один из крупнейших страховщиков в мире и пионер в разработке страховых продуктов по комплексному экологическому страхованию – выступает за добровольное зеленое страхование. «Обязательное страхование не предоставит тот объем страхового покрытия, который возможно получить на добровольном рынке», – считает Юрий Маркин, руководитель направления страхования гражданской ответственности AIG в России. Одним из решений, стимулирующих компании заключать такие договоры страхования, могло бы стать отнесение премий по добровольному экологическому страхованию на расходы организаций, уменьшающие налогооблагаемую базу по налогу на прибыль, считает он. Сейчас в рамках добровольного страхования ответственности расходы платятся из прибыли тех, кто страхует, и это в том числе является причиной, почему этот вид страхования не очень распространен, согласен Галушин.
На развитых рынках система экологического страхования существует с конца 1970-х гг. «В Европе и США никто не может начинать освоение территории или месторождения, пока не докажет, что его риски застрахованы. Обязанность распространяется на самые опасные для окружающей среды отрасли: добывающую промышленность, нефтегазовый сектор, отрасль, связанную с производством минеральных удобрений», – рассказывает Исмаилов. Для высокорисковых отраслей в России это тоже могло бы быть обязанностью, считает он. Компании из других отраслей все чаще тоже покупают полисы экологического страхования: они не только понимают свою потенциальную ответственность и катастрофический характер возможных убытков, но и используют полисы как возможность оградить себя от потенциальных проблем с компетентными органами, «которые сегодня достаточно активно действуют в отношении природопользователей-загрязнителей», говорит Исмаилов.
«Недавно мы получили претензию по договору в связи с экологическим ущербом от лесного пожара. Он возник от искры в результате падения линии электропередачи, на которой осуществлялось плановое техническое обслуживание», – рассказывает Питер Джарвис, глава международного направления экологического страхования группы AIG.
Количество претензий по договорам экологического страхования по причинам пожаров возросло с 7% в 2016 г. до 15% в 2017 г. Загрязняющие вещества от лесных пожаров могут повлиять на качество воздуха на тысячи километров, в результате тушения пожаров могут быть загрязнены почвы, поверхностные воды, а это может негативно воздействовать на флору и фауну даже далеко от места пожара.
В Евросоюзе с 2004 г. действует Директива об экологической ответственности (к 2010 г. страны ЕС привели в соответствие с ней свое национальное законодательство), увеличивающая уровень ответственности загрязнителей. Расходы на очистку и компенсацию вреда обычно покрываются договорами комплексного экологического страхования и не покрываются традиционными для европейцев продуктами страхования общегражданской ответственности, указано в отчете AIG «Органы экологического надзора ужесточают санкции».
Европейские регуляторы занимают все более жесткую позицию по отношению к загрязнителям: в 2016 г. 87% убытков, заявленных в AIG по экологическому страхованию в Европе, – это случаи причинения экологического ущерба в результате загрязнения или его угрозы. Но еще 13% убытков – это случаи экологического ущерба, не связанного с загрязнением: деградация экологических систем, сокращение объема поверхностных вод, ущерб биоразнообразию в результате строительно-монтажных работ, шумового воздействия и пожаров.
«Мы сравнили существующую модель режима ответственности в России с европейской директивой. В Европе компенсация за вред окружающей среде в корне отличается от наших правил. У нас компании за вред окружающей среде должны платить по установленным таксам и методикам. В идеале эти средства должны идти в региональные бюджеты, а оттуда перенаправляться на восстановление окружающей среды. Уверенности в том, что эти средства действительно идут на восстановление окружающей среды, нет», – рассказывает Маркин.
В Европе же, продолжает он, вместо денежной компенсации компании возмещают вред в натуральной форме: берут пробы, очищают, занимаются восстановлением популяций и т. д. «Кроме того, в Евросоюзе у государственных органов есть возможность вести расчистку от загрязнения самостоятельно, а затем регрессом выставлять требования и счета компаниям на компенсацию понесенных расходов. Все это делает заботу об окружающей среде эффективней», – заключает Маркин. &
Текст: Елена Вебер
|